Вчера до пяти утра выпивала с женщинами. Под пиво с шоколадным тортом мы неспешно вели трогательные девочковые беседы на разнообразные темы: сначала про крыс — о том, как их трудно убить палкой и ядом, потому что это очень умные животные, потом про домовых и привидения — потому что три часа ночи и самое время, а ближе к утру, конечно, разговор зашёл на тему секса в жизни женщины. И вспомнилось нам, как в десятилетнем возрасте мы были уверены что тридцатилетние люди — это уже глубокие старики. Про секс мы немножко уже знали, изучив рисунки на стенах лифта, и были уверены, что вот это вот всё — весьма неприятное занятие, но после свадьбы придётся набраться мужества, и один раз пережить это унижение, ради рождения ребёнка. Мы тогда ещё очень восхищались мужеством наших мам: ведь у всех моих подруг были братья и сёстры! А значит, мамам пришлось пройти эту гнусную процедуру аж два, а то и три раза. Но мы, конечно, такой подвиг не повторим. Я, например, даже на один раз не согласна. А когда одна девочка по секрету рассказала нам, что её родители совершенно точно по ночам делают ЭТО — нас чуть не стошнило. Потому что нашим родителям было уже лет по тридцать, а моей маме так вообще тридцать семь! Зачем таким старым людям заниматься вот этой стыдностью?! А нас вы спросили? А мы, может, больше не хотим младших братиков и, тем более, сестёр! Совсем сдурело ваше старичьё! Хорошо, что моё старичьё не сдурело — оно уже совсем дряхлое, и не помнит как там что и куда.
Когда нам было по двадцать, мы совершенно искренне считали, что сорокалетние пердуны Гоша и Катя из «Москва слезам не верит» — старые озаботы. Потому что, ну ладно — приспичило вам молодость вспомнить, ну повозились бы ночью три минуты под одеялом, а эти-то вон среди бела дня!!! Пока взрослая дочь-студентка в институте! То есть, это они вот прям при свете, голые и морщинистые, трясли простигосподи своей стариной?! А Катя эта вообще, вон, тоже прям среди бела дня к старому как мамонт Табакову трахаться ездила! А когда у них там всё обломалось — аж рыдала в лифте от горя! Вот ведь до какой степени тётка озабоченная. Фу.
Сейчас нам самим почти по сорок, но это же только по паспорту. Так-то нам лет 25. Мы ж, вон, и в ночных клубах тусим по пятницам, притом, с 25-летними ровесниками, и три раза в неделю ходим на пол дэнс — чтобы на шесте красиво извиваться под музыку, и ничего мы нигде не морщинистые! У меня, например, сейчас фигура лучше, чем в 20 лет была! И я искренне восхищаюсь своими знакомыми, которым уже хорошо за полтос — а у них молодые любовники, лет на 20 моложе. То есть, вот есть жизнь на Марсе-то! Прям радость-то какая сразу в сердце, и песня Чайфа в голове: «А не спеши ты нас хоронить, а у нас ещё здесь дела». Это ж у меня ещё лет двадцать насыщенной жизни впереди! А потом, конечно, ну куда уже? И когда? Если с утра с поликлинику, потом в собес, и ещё на метро с сумкой-тележкой прокатиться же надо на другой конец Москвы — это святое.
И вот недавно разговаривала я с директором дома престарелых на тему свадеб среди старичков. Там же стабильно две-три свадьбы в год происходит. И я такая: господи, это так мило! На старости лет одинокие старички вдруг влюбляются как дети, и женятся. Чтобы вместе доживать свой век, и подавать друг другу таблетки. А директор так улыбается, и говорит: Угу, таблетки… Женятся они для того, чтобы получить семейную комнату. У нас вместе разрешено жить только официальным супругам. Но далеко не все деды хотят жениться, поэтому они с бабками на два часа общий душ занимают, и фиг их оттуда вытащишь.
И я так искренне: А чо они там делают-то два часа?
А директор смеётся: Вы как маленькая, честное слово. Сексом они там занимаются.
Я как заору: КАК?????? Каким ещё сексом?! В смысле, они там целуются? Какой там может быть ещё секс, им же всем уже лет под восемьдесят!!!! Даже если какого-то деда удачно парализовало, всё равно у всех бабок в таком возрасте радикулит, артрит, и им бы с кровати хотя бы самим утром встать! КАААААААААК???
Да вот так, — говорит, — с кровати-то они без помощи нянечек встать не могут, а на деда верхом очень даже залезают, и часа на два. Мы на них ругаемся, а они теперь в душевой стали запираться. Потому что не хочет дед жениться на бабке. Говорит, я одинокий бродяга любви Казанова. Секс — это секс, а жить с ней в одной комнате я не хочу. Вдруг она храпит?
И вот слушаешь ты это всё, и понимаешь, что сейчас тебе по паспорту сорок, а по-настоящему-то двадцать пять. И вот в этом возрасте ты уже останешься до конца своих дней. И в пятьдесят тебе будет двадцать пять, и в шестьдесят, и в восемьдесят. Только увлечения будут меняться. Сначала вместо пол дэнса и ночных клубов ты полюбишь играть с подружками в преферанс и ездить на дачу сажать гладиолусы, потом тебе понравится тусить с другими 25-летними бабками в поликлинике и в собесе, а после 70-ти лет твоим единственным увлечением станет секс. По-моему, это прекрасная перспектива. Дожить бы только до этих интригующих и прекрасных «после 70-ти». Хотя, чо там не дожить-то? Семьдесят — это ж только по паспорту, а так-то нам всегда будет двадцать пять.
Автор: Лидия Раевская
Никогда не провожайте жену с радостным выражением лица…