Весной 1986 года, я служил в армии. Мои гланды, почти постоянно были воспалены, и я часто обращался в санчасть. Лечение было мгновенным, мне смазывали гланды чем-то невкусным, и я шёл служить дальше. Боль утихала, потом появлялась снова. Видимо капитану надоело переводить на меня лекарство, и он решил, отправил меня в госпиталь, на операцию. Операция предстояла несложная, и капитан планировал моё возвращение в часть через две недели.
Госпиталь находился в родном городе капитана, и он решил лично меня туда отвезти. Наша часть находилась в лесу, и добраться напрямую до госпиталя без пересадок, было невозможно. Маршрутов было два: часть – областной город нашего гарнизона – госпиталь; и второй: часть – узловая станция – госпиталь. Второй маршрут проходил через мой город. И при желании, он мог стать узлом пересадки, с неизбежным ожиданием нужного поезда, и возможностью для меня навестить дом на три — четыре часа. Всё зависело от капитана.
Капитан был рыжим, и не был идеалистом. Готовя сопроводительные документы, он обратил внимание на место, откуда я призывался, вызвал меня к себе, и спросил:
— Ты в курсе, что мы поедем в Куйбышев?
— Так точно.
— И будем проезжать твою Сызрань. А можем и пересадку в Сызрани организовать. Ты как?
— Никак. Толку смотреть на город через окно вокзала? Только душу травить. А пересадка займёт час. На Куйбышев полно поездов и электричек ходит.
— Но мы можем приехать в Сызрань, а в Куйбышев поехать на следующий день, — многозначительно сказал капитан, и пристально посмотрел на меня.
— Тогда другое дело! – обрадовался я.
— Ясен пень, но мне нужен стимул. Эти сутки, я бы мог провести и в Куйбышеве, родном городе. Навестил бы родителей, друзей, пивка попил, на рыбалку бы съездил.
— Это правильно.
— Хватит тупить! Ты мне сможешь досуг организовать?
— Смотря какой.
— Бабу отзывчивую. Тебя ведь из института призвали?
— Так точно.
— Ну и давай студентку с пятого курса.
— Я не могу гарантировать. На это время нужно.
— Беда с тобой! Ладно, поедем без пересадки в Сызрани.
Когда мы проезжали Сызрань, поезд остановился напротив моего дома. Мимо нашего окна проходили железнодорожники в оранжевых жилетах, что – то высматривая в рельсах. А я пытался рассмотреть сквозь лесопосадку крышу своего дома. Капитан не выдержал, и сказал:
— Чего сидишь? Вещмешок в зубы и бегом до дому.
— А как же Вы?
— В Куйбышеве себе бабу найду. Встречаемся завтра утром на площадке где конечная электрички. Я там буду в десять часов.
— Спасибо, товарищ капитан!
— На здоровье, а я люблю коньяк «Белый Аист». Уловил?
— Так точно!
— Бегом — марш!
Мамы дома не оказалось. Я зашёл к соседке, у которой обычно хранился наш запасной ключ, и узнал, что мама уехала в командировку. Я переоделся и пошёл в магазин за коньяком. Цена меня расстроила: пятнадцать рублей восемьдесят копеек. А мой капитал составлял всего три рубля. Я стоял около магазина, и пытался найти ответ на классический вопрос: где взять деньги на коньяк?
От раздумий меня отвлёк женский голос:
— Артур, это ты?
— Так точно, ответил я, повернулся, и увидел Ленку, которая жила в соседнем подъезде.
— Как ты похорошел! Прямо Бельмондо! Всё, дембельнулся?
— Нет. Ленка, мне двадцать рублей взаймы надо.
— А ты что, сбежал?
— Нет, на побывку. Завтра утром уеду. Деньги дашь?
— Подожди, посмотрю, сколько у меня в кошельке.
— Давай, не жадничай, защитнику Родины!
— Да, хитренький! Я тебе сейчас дам, а тебя убьют. Кто мне вернёт?
— Кто меня убьёт? Я в лесу служу. У нас, пули не летают.
— На, восемнадцать рублей, а трёшку себе оставлю. Мне сегодня в ночь, а утром с девками в баню пойдём.
— Спасибо! Я матери напишу, и она тебе отдаст.
— Нет уж, сам взял, сам и отдавай.
— Но это только в декабре следующего года, как из армии вернусь.
— Я терпеливая. Пока!
Время пролетело быстро. Я съездил в институт, посмотрел на свою группу. Долго искал свою девушку, которая мне сообщила, что встретила другого. Вечером посидел во дворе с приятелями. И за полночь лёг спать, поставил стрелку будильника на пять утра, чтобы успеть на первую электричку до Куйбышева.
Проснулся я от того, что выспался. Мне было хорошо, как в детстве. Я стал осматривать свою комнату и вдруг увидел свою парадку. Будильник! – стрельнуло в голове, и я посмотрел на циферблат. Стрелки показывали пятнадцать минут девятого…
Дальше всё было очень быстро: парадку с коньяком в сумку; вокзал; скорый поезд; а в двенадцать часов я уже ходил по перрону, и искал капитана. Надо отдать должное капитану, он сидел на скамейке и читал газету.
— Здравия желаю, товарищ капитан! Виноват, опоздал!
— Молодец, что сообразил приехать. Где форма?
— В сумке.
— Бегом в кусты и переоденься!
— Слушаюсь!
Когда мы подошли к госпиталю, капитан нарушил молчание, и сказал:
— Ты понимаешь, что подвёл меня?
— Так точно!
— И что думаешь делать?
— Вторую бутылку коньяка?
— Это за залёт, а за мои погибшие нервные клетки? Я ведь подумал, что ты на радостях попёрся в кабак, и там тебя патруль замёл, или менты. Переживал.
— Третью бутылку коньяка?
— Договорились. Сумку с твоей гражданкой я заберу в часть. Пригодится в самоход ходить, когда дедом станешь. Запиши номер телефона дежурного по части. Как сделают операцию, неделю на поправку, а потом попроси старшую медсестру позвонить.
Планы капитана на моё двухнедельное пребывание, нарушила медсестра Нина, которой я чем – то понравился. Обходы в госпитале отсутствовали, и она положила мою карту в отсек для тех, кого лечили без операции. Каждые четыре часа мне кололи уколы, а днём я чистил картошку на кухне. Не служба – а мечта!
На исходе третьей недели, Нина сказала мне:
— Пришла телефонограмма из твоей части. Тебя потеряли. Завтра не ешь, будут анализы брать. Послезавтра операция.
— Больно будет?
— После операции. Но я тебе волшебные капли дам.
Гланды удалили за семь минут. Боль, о которой говорила Нина, проявилась утром: казалось, что в уши воткнули по гвоздю. А при попытке сглотнуть, боль усиливалась. Нина закапала в уши капли, и сказала:
— Никому не говори про капли. Их разрешают капать только офицерам. Как только боль появится – подходи к медсестре. Я всех предупрежу. И ещё, тобой интересуется твой хирург.
— Хочет вернуть гланды?
— Ты ему спасибо скажи, у него золотые руки. Ты обратил внимание на молчаливого паренька, невысокого росточка? Ходит по нашему отделению.
— Да, а чего он молчит?
— Ему удаляли гланды, и задели голосовые связки. Теперь он немой.
— Ни хрена себе! Лекари!
— После обеда, сходи к хирургу. Подполковник Павлов.
После обеда я нашёл хирурга. Увидев меня, он спросил:
— Жалобы?
— Никак нет, — тихо прошептал я. Вы меня искали.
— Искал, присаживайся. Ты с шестьдесят второго года, староват для солдата, уклонист?
— Студент.
— Какой курс?
— Четвёртый.
— Отлично! Поскольку медицинское обслуживание в СССР бесплатное, а ты должен мне, за блестяще проведённую операцию, я предлагаю погасить твою задолженность, написанием конспекта, по материалам двадцать седьмого съезда КПСС.
— Готов?
— У меня уши болят.
— Это мы исправим. Тебе будет помогать Нина, с волшебными каплями. Соглашайся, я вас закрою в кабинете, с идеальной звукоизоляцией. Она за тебя, как за родного просила, три недели балду гонял. Отблагодаришь её.
— Я согласен, а какой объем?
— Общая тетрадь, — ответил хирург, и достал из ящика общую тетрадь, формата А4.
— Ого!
— Чего ого? Крупным почерком, и через строку. Вот тебе две ручки и газету. Чем неразборчивей почерк – тем лучше.
В кабинете, где я писал конспект, проверяли остроту слуха. И в нём были не слышны наружные шумы. Уже через сорок минут, мне казалось, что голова взорвётся от этой тишины. Я пожаловался Нине, и она принесла мне вентилятор. С каким наслаждением я слушал, как он жужжит!
На четвёртый день конспект был готов. Хирург меня похвалил, и подарил шоколадку, которую я отдал Нине. А вечером состоялась беседа с двумя другими хирургами. Они предложили мне написать конспекты и им. Взамен, они предложили мне удалить и грыжу, и аппендицит. И тогда мне обеспечено пребывание в госпитале два месяца, как минимум. А потом пойдут: урология, терапия, кардиология и кожвен. Конспекты можно будет писать до самого дембеля, который приключится двадцать восьмого сентября следующего года, сразу, после выхода приказа министра обороны. Я попросил время «на подумать до утра».
Но утром, сразу после завтрака, в отделении я столкнулся со своим капитаном:
— Ты чего, корнями тут пророс? Почему никто не позвонил в часть? Ты просил позвонить?
— Никак нет, неделя после операции ещё не прошла.
— А почему? Противопоказания?
— Не могу знать.
— Вещи в зубы, бегом в камеру хранения, получай парадку, и жди меня на лавочке, около входа!
Из здания, капитан вышел сердитым. Подойдя ко мне, он спросил:
— Чем ты тут хирургу понравился? Стоит за тебя горой.
— Конспекты ему написал.
— Понятно! И тебе, наверняка предложили написать и за других врачей?
— Так точно.
— Ясно. Приказать не могу, и забрать тебя не могу, без разрешения начальника госпиталя. Они хотят прикомандировать тебя к госпиталю. Сам решай. Служба тут не пыльная, медсестёр полно, и до дома три часа езды. Только в нашей части интересней. А я бы тебе долг простил.
— А какой Ваш интерес?
— Зампотех имеет на тебя какие – то виды. Ему автоэлектрик нужен. Уже решён вопрос о твоём переводе. Будешь в проводах копаться, и никаких тебе тревог. А я подал рапорт, хочу в Афгане служить. Выслуга, чеки и прочие радости. Если не привезу тебя – мой косяк. Могут не подписать. А твой долг, мне зампотех вернёт.
Не знаю почему, но я согласился вернуться в часть. И никогда об этом не пожалел. А после увольнения в запас, мне выдали в финчасти восемнадцать рублей, наверно мой заработок за два года службы, которые я вернул Ленке, когда приехал домой…
Буер Артур
Про девушку на свидании