Емельян опять не ночевал дома. В который раз поругался с матерью. Вернее ругался он, орал, стучал ногами, а мать тихим голосом увещевала его не злиться. Надоела прямо.
Парень вообще стеснялся матери. Он считал ее старухой. Еще бы — ему было семнадцать, а ей уже шестьдесят. Да еще и имечко дала — Емельян. В детстве все Емелькой дразнили. Это сейчас он себе прозвище придумал Земели, а раньше как-то по этому поводу переживал.
У всех вокруг были молодые, скорые на ногу родители, а ему досталась старуха. В детстве он этого не замечал. Было, правда, пару раз дети в детском саду говорили, что за ним бабушка пришла, но потом быстро привыкли, что это его мама.
Но в подростковом возрасте все воспринимается с тройной силой, гормоны не дают человеку думать головой. И Емеля стал всё чаще ссориться с мамой.
Она и так-то особо ему ничего не запрещала, но сейчас он просто нарывался. Старался побольнее задеть ее своими словами. Ну не просил он ее рожать его в таком возрасте, да еще и без мужа. Теперь стыдись ее перед друзьями.
С друзьями было весело, парню казалось, что только они его понимали, а мать только тормозила его и мешала жить.
Переночевав у приятеля парень вернулся домой, чтобы взять кое-какие вещи — он собирался на вечеринку на дачу к друзьям. Матери дома не было. “В магазин ушла”, — подумал молодой человек и стал собирать нужные вещи.
Вдруг в дверь позвонили. На пороге стоял их сосед дядя Егор. Емельян даже не успел спросить что ему нужно. Вошедший в дверь сосед вдруг схватил парня за грудки и потащил на кухню. Там, с силой швырнул на табурет и заговорил:
“Слушай сюда, щенок неблагодарный. Твоя мать сейчас находится в больнице в очень тяжелом состоянии. И это ты ее до этого довел. Говорил я ей тогда — зачем тебе такая ответственность, не бери его. Ан нет, жалостливая оказалась. Если бы не она, то ты бы, возможно, и сейчас на улице жил. А может и погиб бы давно. Или в детдом забрали.
Она тогда в магазин какой-то строительный пошла за обоями, а дорогу не особо хорошо знала. Завернула за угол, а там ты, годика два тебе было, весь в грязных обмотках, сидишь и орешь. Она тебя в охапку и домой. Полицию вызвала, те родителей твоих не нашли.
А сколько трудов ей стоило добиться, чтобы тебя ей отдали… Мы всем подъездом характеристику писали. А ты, неблагодарный, эту святую женщину до инфаркта довел. Вот дать бы тебе в морду, да принцип у меня — дураков не бью…”
Когда сосед ушел Емельян расплакался. От стыда, как девчонка. Таким идиотом себя почувствовал… Маму свою обидел. Ту, которая любила его и отдала всю себя. Хорошо, что все еще можно исправить.
Он буквально влетел в двери больницы, слезно попросил девушку на ресепшене пропустить его в неприемное время.
Мама ничуть не удивилась, увидев сына. Протянула руки, прижала его голову к своей груди. Взъерошила непослушные вихры прямо как в детстве.
А Емельян впитывал такое родное материнское тепло и сетовал, каким же дураком был все это время. Какая разница сколько лет маме, главное, чтобы она была жива.
Ночь Шахерезады