«Моя соседка по палате всё время лежала, вставала только в туалет. Однажды ей стало плохо…»

Моя соседка по палате всё время лежала, вставала только в туалет. Однажды ей стало плохо…»

Она все время лежала, вставала только в туалет.

Никаких капельниц соседке не ставили, лекарств не назначали. Однажды к нам в палату медсестра вкатила аппарат узи. Следом шел наш врач, вид у него был не самый приветливый.

— Ну что? Проверим? — обратился он к моей соседке.

Та побледнела и кивнула. С мрачным видом поводил по животу и изрек: «1,1 мм».

Я ничего не понимала и смотрела на соседку, а та побледнела еще сильнее, но воинственно сжала губы.

— Я не буду, Петр Николаевич

— Семенова! — нахмурился врач, — Что еще за детский сад! Буду-не буду… Я тебя предупреждал, что если твой рубец разойдется — ты умрешь?

— Предупреждал или нет?»

— Предупреждали, Петр Николаевич, — прошелестела Наталья бескровными губами.

Когда Петр Николаевич ушел, моя бедная соседка тихонько и тоненько заплакала. Конечно, я кинулась ее утешать. Как оказалось, эта беременность у Наташи — четвертая. Две предыдущие закончились экстренным кесаревым сечением на сроках 30-32 недели, дети родились слабенькие и не выжили. Еще одна беременность оказалась внематочной — удалили трубу.

В четвертый раз забеременеть удалось чудом, помогли молитвы и поездки в святые места. Но только рубец от кесаревых сечений был очень, очень тонкий. Чуть больше миллиметра отделяло нерожденного ребенка от внешнего мира. Врачи били тревогу и настаивали на операции.

Хрупкая Наталья сжимала зубы и отказывалась, стоически вылеживая все девять месяцев.

— ГОВОРЯТ, ЧТО ЕСЛИ ШОВ РАЗОРВЕТСЯ, ВСЕГО НЕСКОЛЬКО МИНУТ НА СПАСЕНИЕ МАТЕРИ, — ШЕПОТОМ, НОЧЬЮ ОБЪЯСНЯЛА ОНА МНЕ.

— О РЕБЕНКЕ И РЕЧИ НЕ ИДЕТ. НО МНЕ БЫ ЕГО ДОНОСИТЬ ЕЩЕ НЕМНОЖКО, НУ ХОТЬ ДО 35 НЕДЕЛЬ!

На 12-й день, после обеда, Наташа поморщилась

— ЧТО-ТО ЖЖЕТ ВНИЗУ ЖИВОТА…

Через секунду ее глаза округлились — на простыне медленно расплывалось красное пятно. Я кинулась на пост, в прямом смысле роняя тапки. Уже через минуту Наталью мчали в операционную, на ходу одновременно втыкая капельницы и чем-то обмазывая.

Я подошла к постели соседки и достала из-под подушки икону.

— ПОМОГИ…НУ, ПОЖАЛУЙСТА! – НЕУМЕЛО ПРОСИЛА Я, РОНЯЯ СЛЕЗЫ.

На следующий день я ждала обхода, как в детстве дети ждут дела Мороза.

— ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ! НУ ЧТО ТАМ НАТАША?!

Суровый доктор посмотрел на меня и… улыбнулся.

— Операция была сложная. Рубец прям под руками сам расходился. Много крови она потеряла, но это поправимо. Уже в обычную палату перевели. А дочка ее молодец, дышит сама, осваивается. Жить будет!

Когда доктор вышел, я снова подошла к Наташкиной иконе и шепотом сказала:

— Спасибо…

ПОНРАВИЛОСЬ? ПОДЕЛИТЕСЬ!

источник