В три часа ночи я капитально истернула под гнетом накопившихся жизненных проблем, решила прогуляться, заодно за солью сходить в магазин. Иду, рыдаю в голос, жалею себя. Соль купила, иду дальше куда глаза глядят. Город пустой совершенно, только снегоуборочная техника тарахтит, снег кругом пушистый, не тронутый собачьей мочой; тайной ночной жизнью живут только кремлевские дворники да утки в полынье у Балчуга.
В одном из переулков кто-то довольно грубо хватает меня за шею сзади.
В спину что-то металлическое упирается и голос:
— Давай сумку, сука.
Сумка ремешком через плечо, просто так не выхватишь. А я в ответ:
— Может, вы меня заодно убьете, раз уж так все удачно складывается?
Он занервничал:
— Да ты рехнулась?! Делать мне нечего — убивать тебя. Отдай сумку, разойдемся по-хорошему!
Я давай реветь и канючить, он с минуту меня послушал, отпустил и говорит:
— Ну ты больная! Пойдем хоть кофе тебя угощу.
И вот мы сидели в какой-то круглосуточной тошниловке, я сгружала ему по кусочкам, сквозь истерику, свою жизнь, он слушал внимательно, цокал языком. Потом сказал:
— Спасибо тебе, я впервые в жизни на такое пошел, ты меня уберегла.
Анна