Вчера у моего давнего приятеля Лёхи был день рождения. Я не знаю, зачем я об этом помню — мы с Лёхой не виделись уже больше 15 лет, и я даже не знаю, где и куда его можно поздравлять, но вот каждое 31 августа я вспоминаю о том, что у Лёшки Журкина сегодня днюха, и одновременно с этим мне всегда вспоминается эпичная история Лёхиной свадьбы.
В 95-ом году Лёшка вернулся из армии, и сразу же пошёл работать в милицию. Там ему в напарники дали Вову, по кличке Терминатор. Как шутили у них в отделе: «Когда Вова домой с работы идёт — он по пути покупает две бутылки пива: одной с вечера нажирается в дрова, а второй весь следующий день похмеляется». Весу в Вове было как в больной канарейке, и вообще он был копией Коли Герасимова из фильма «Гостья из будущего», а вот Вовина жена Юля — была как раз полной его противоположностью: из тех русских женщин, которые и быка на скаку валят и двумя пальцами могут кочергу бантиком завязать машинально, если не в духе.
Вову с Юлей я видела вместе раза два, и у меня вообще не было никаких сомнений в том, что Вова боится Юлю до одури, и по одному только движению её бровей понимает: что он немедленно должен сделать, а если он этого не сделает — Юля его тоже бантиком завяжет. А до кучи ещё жили они в одной квартире вместе с Юлиной мамой и беременной сестрой Юли: все трое на одно лицо и фигуру, как однояйцевые близнецы. Я Вову тайно и молча жалела, и всегда говорила Лёхе, что прям сердцем чую: Вовка своей смертью не умрёт. Или затопчут его нечаянно, или дадут в сердцах лёгкого подзатыльника — и у него голова насмерть отвалится.
Стопудово это семейство лесных троллей-людоедов держит Вову в плену, как прислугу, а он боится шаг в сторону сделать, потому что знает: если он им чем-то не угодит — его моментально сварят и сожрут.
В третий раз я увидела Вову с Юлей на Лёхиной свадьбе в 98-ом году — отмечал он её в большом ресторанном комплексе с двумя отдельными залами: в одном мы Лёхину свадьбу отмечали, а во втором тоже кто-то женился, но раза в два масштабнее — человек сто гостей там было. Для нас-то Лёха арендовал всякие лимузины, которые у ресторана гостей высадили да уехали, а гости с соседней свадьбы явно считали западлом брать машины напрокат, поэтому все приехали на своих Бэхах пятёрках и на чёрных Гранд Чероки — возле ресторана их штук 30 стояло.
И вот где-то уже под самый занавес, когда торжество уже почти закончилось, бОльшая часть гостей разъехалась по домам, и остался с десяток Лёхиных друзей и родственников — вбегает в зал перепуганная управляющая, и сбивчиво начинает говорить, что нам всем сейчас нужно срочно уходить. Прям бегом и сию минуту, даже не забирая шубы свои из гардероба — завтра лучше за ними вернётесь. А сейчас вам надо спасаться и бежать, потому что в соседнем зале уже давно возникла идея дать вам всем мощнейших люлей — как-то они узнали о том, что ваш жених в милиции работает. Их и изначально-то было в два раза больше, а сейчас вообще уже раз в десять! А у вас тут мужиков-то осталось всего трое, вместе с женихом. Я уже милицию на всякий случай вызвала, но когда они там приедут — хрен их знает. Извините, никого не хотела обидеть, но вы небось и сами знаете, как у вас на вызовы ездят.
А мужиков у нас реально осталось трое: мой муж, Вова-Терминатор, ну и сам Лёха. Остальные все бабы: невеста Ира, Лёхины мама с тёщей, я, и Юля — Вовина жена. Лёху мы, понятное дело, сразу вычеркнули из списка бойцов — какая тебе драка, у тебя сегодня первая брачная ночь, поэтому побереги силы и вообще лицо. Остались двое: мой муж, и боец всея Руси Вова-Терминатор. Как бы исход драки был уже предопределён, поэтому придумывать боевые стратегии не было смысла. Но можно было попробовать убежать, как советовала управляющая. Невеста побежала вниз по лестнице самая первая, и через полминуты раздался её душераздирающий визг.
Лёха прям с места рванул за ней, и все остальные, включая баб, тоже побежали за ним вниз, спасать Ирку. И прям ещё с лестницы нам открылся роскошный вид с горным пейзажем: весь первый этаж фойе напоминал метро в час пик: народу тьма-тьмущая, давка, перегарище, и все прут к эскалатору. И вот где-то посреди этой массы белым пятном маячила и визжала Ирка, поэтому её жених нырнул туда прям с середины лестницы, бомбочкой, и через пару секунд вылетел на поверхность уже изрядно отпи***еным.
Вариантов не было, и мы тоже нырнули в толпу. Мне тут же прилетело откуда-то по башке, а я нащупала рукой стул, и даже пару секунд этим стулом фехтовала, тоже кому-то заехав им по голове. Краем глаза я успела заметить, как где-то справа уже завалили на пол и пинают ногами моего мужика, а Терминатора вообще нигде не было видно, зато Юлю трудно было не увидеть: она раскидывала вокруг себя врагов, как Алёша Попович басурманское войско в мультике. Одного даже раскрутила над головой и куда-то швырнула.
В этот момент приехали менты.
На такое количество дерущихся они не рассчитывали, поэтому их было всего четверо, но зато все с дубинками и с табельным оружием. Толпу мужиков начали оттеснять к лестнице на второй этаж, и на опустевшем поле боя сразу нашлись два трупа: моего мужа и Вовы.
Мужнин труп, кряхтя, поднялся с пола, и выглядел прям вот не очень: лица на нём не было от слова совсем, а вместо глаз у него теперь были две синие сливы. Вовин труп сидел в углу, зажимал руками лицо, и вокруг него растеклось столько кровищи, что аж непонятно: откуда её вообще столько было в Вове?? В нём же той крови хорошо если полстакана наберётся, а тут прям кровищи, как в фильмах Тарантино. Юля взревела как раненый слон, кинулась к Вове, и заорала:
— Руки от лица убрал, ну! Покажи мне быстро: что там у тебя?!
Ну а чо там у него? Всё то же самое, что и у моего, только ещё хуже: и половины зубов у Вовы нет, и нос ему конкретно набок свернули.
От того, что произошло дальше — охренела безвозвратно не только 18-летняя я, но и видавшие виды менты, и даже притихшие на лестнице буйные бухие гости.
Увидев Вовино лицо, Юля сначала заскрипела зубами, потом взревела всем нутром, и кинулась на улицу, где она легко, как зубочистку из сыра, вырвала из земли оградительный железный столбик прям с крестовиной, который был вкопан в утрамбованную землю где-то на полметра, и этим столбом перехреначила все тридцать Бэх и Гранд Чероки. Вынесла им все стёкла и фары, покрушила капоты, а потом отбросила в сторону столб, и голыми руками оторвала с трёх машин по два зеркала.
В это время подъехали ещё несколько машин милиции, и даже вновь прибывшие милиционеры стояли с открытыми ртами, и ни один из них даже не дёрнулся в Юлину сторону. И только когда она оторвала и растоптала последнее зеркало, и тяжёлой поступью направилась обратно в ресторан — ей в спину заорали:
— Стоять на месте, руки за голову! — а на улицу выбежали четверо ментов, уважительно расступившись перед Юлей, и заорали в ответ:
— Пацаны, это свои! Баба тоже своя: у неё муж из такого-то отделения, старший сержант — а его тут отмудохали в полный фарш. Всё равно мы сейчас всю эту буйную компанию по обезьянникам развезём, документы у них пробьём, и половине из них их машины ещё долго не понадобятся. Баба — ваще огонь! Её прям в ОМОН надо брать, не глядя. Ей только скажи: «Там твоему мужику кто-то пиндюлей навалял. Юля, фас!» — и её одну можно выпускать на зачистку территории, она голыми руками всех пополам порвёт как Кинг Конг.
И на этих словах из ресторана вышла Юля, бережно неся на руках окровавленного и потерявшего сознание Вову.
Тут можно было бы обозначить романтичный финал и пустить титры под музыку Энио Морриконе, но фигу вам.
Финальную сцену можно было бы снять в отдельной короткометражке для кинофестиваля чернушного авторского кино.
4 часа ночи. На Лёхиной кухне, в свете тусклой лампочки, за столом сидят: Лёха со сломанными рёбрами, мой муж со стейком рибай вместо лица, я в рваных колготках и с ободранными коленками, а надо мной стоит невеста Ирка в свадебном платье, перепачканном в кровище и в земле, ржавыми пассатижами выдирает из моей головы шпильки, и кидает их в алюминиевую миску.
Входит Лёхина мама с бутылкой водки, разливает её в пять гранёных стаканов, и говорит:
— Ну, за молодых! Горько!
А вот теперь пошли титры.
© Лидия Раевская
Приходит мужик к адвокату, спрашивает: