У папы больная мама. По моему мнению, проблемы у бабушки не только со здоровьем, но и с головой. Каждый год она едет на обследование в наш город. Бабушка считает, что у них в посёлке врачи лечить не умеют.
Приезжает она не одна, а с тётей Алёной, своей дочерью, и с тётей Ритой, папиной тётей. Эта «группа поддержки» все две недели, что длится бабушкино обследование, обычно не давали нам с мамой жизни.
У нас трёхкомнатная квартира. Вернее, двушка с перегородкой в одной комнате. Я живу в маленькой комнате, вторая — мини-гостиная, а родители жили в нормальной комнате. Сейчас папа там один. Обычно гостей располагали у меня, а я спала в гостиной.
Полгода назад моей любимой мамочки не стало. Бабушка не соизволила сказать папе ни слова сочувствия, а сразу потребовала меня к телефону и начала читать мне мораль о том, что я обязана отказаться от наследства в пользу папы. Честно скажу, на бабушку я тогда основательно выругалась, на эмоциях.
И вот, она на днях позвонила и сообщала, что приедет.
— Мама, у нас с Мариной траур. Мы не принимаем гостей. — сказал ей папа.
— Что я, снимать должна квартиру? Отдавать такие деньжищи? Кстати, раз у вас теперь посвободней, мы ещё и Павлушу с собой возьмём. До встречи. — ответила бабушка.
Накануне бабкиного приезда, папу услали в командировку. Я твёрдо решила их не пускать. Пусть отель ищут, или квартиру. Наслаждаться их обществом две недели я не была намерена. Я напросилась на дачу к другу. Сессию я удачно закрыла и перешла на второй курс. Я собралась поискать подработку на лето, но, видимо, не судьба.
Я собрала кое-какие вещи и собралась умотать из дома с утра, до бабкино приезда. Но стоило выйти из подъезда, как мне на встречу попалась бабуля и компания.
— Мариночка, ты тоже уезжаешь? — оглядела бабушка мою сумку. — Алёна, звони домашним, пусть тоже приезжают! Квартира в нашем распоряжении!
Пока я стояла и переваривала бабкины слова, тётя Алёна достала телефон и отошла в сторону. Бабушка вытянула руку и сказала:
— Ключи! Вернёшься — дом не узнаешь. Давно пора весь хлам Светкин повыкидывать, а лучше — в церковь отнести.
Я тут же представила, как бабушка, громко хохоча, сваливает мамины вещи в кучу и топчется по ним. Не знаю, почему мне подумалось именно это, но картинка была настолько реальна, что на мои глаза навернулись слёзы. Я бросилась бежать подальше от них. Вслед мне раздался крик тёти Риты:
— Павлик! Что стоишь! Догоняй мерзавку!
Я стала бежать ещё быстрее. Но либо я — хрупкая девушка с сумкой, либо Паша, мой двоюродный брат, — двухметровая шпала. Он меня догнал и повалил на землю. Я закричала. Пока брат меня держал, подоспели родственницы. Бабка принялась обшаривать мои карманы, в поисках ключей под ругательства тёти Риты. А я визжала.
Мне повезло — на выручку пришёл сосед снизу, гулявший с собакой. Он отогнал от меня этих женщин, пригрозив спустить на них Барона. Он помог мне подняться и проводил до остановки. Родственнички брели следом за нами, на весьма почтительном расстоянии. Поблагодарив соседа, я прыгнула в автобус и дрожащими пальцами набрала папу.
Папа меня выслушал и пообещал перезвонить. Звонок раздался минут через 10:
— Больше никто нас не побескоит — я отказал им от дома. Знаешь, Мариш, надо было это сделать ещё тогда, когда Света была. Я уверен — она сейчас радуется. Люблю тебя, родная!
Саса, ты за нами совсем присла, — чуть шепелявя, спросила Ксюша